Да.

Я устал, я ухожу.
Ухожу я, говорю. Потому что такой пиздец к своей персоне я терпеть никак не намерен.

О позитивном - кашель потихоньку сходит и скоро я смогу целоваться полчаса без перерыва на зычное "БУХэ-БУХЭЭЭ-КХААААА!!!". Здорово, правда?

Получил дозу здоровой критики, как ни странно, даже не обиделся. Какая редкость.

Получил обалденный дар по почте - там такой чилавечег на амулетике, я прямо весь тронут и в восторгах.
Фотку потом сделаю - щас свет херовый, да и нет настроения.

А! Купил Пелевина. Буду просвещаться.

Скайп молчит, меня это угнетает.

Лэрри... Я просыпаюсь с мыслью о том, что ты рядом, но тебя нет... Во сне я ищу тебя и - самое страшное! - не нахожу. Я хочу, чтобы ты меня обнял, прижал к себе, сказал, что все будет хорошо, и ноябрь наступит. Хочу, чтобы ты снова пересчитал мои шрамы и заявил, что мои вены с точками от уколов принадлежат тебе. Я весь принадлежу тебе, без остатка, без заначки. Я бы доверил тебе свою жизнь. Я вообще тебе очень доверяю, и я всегда честен с тобой. Если я когда-то что-от скрывал, с этим покончено. Я хочу быть твоим, совершенно твоим, чтобы ты всегда знал, что я есть, чтобы не сомневался... И.. Я люблю тебя. Сегодня это звучит по-особенному.

---

У нас новенький!

Привет,  Eugene Allerton !! Какие новости?

---

Панда.

Я ее закончил. Сфоткал. И хочу, чтобы ее уже убрали с глаз долой - так нелегко она мне далась. Зато я таперича мега-мастер типа. Заипись, типа.

@темы: фотокарточки

---

Доброе утро!

Ох, не надо было вчера перечитывать своё, да еще и добивать сверху порнухой - такое снилось, что волосы дыбом и щеки пунцовые.

Ну да ладно.

Всем доброго утра и плодотворного дня. У меня прекрасное настроение, я выложил свой фик в двух сообществах, в одном меня уже похвалили - лавры мешают надеть шапку. Завтракать нечем, поэтому я скушал таблетку к чаю. Кажется, это я зря.

Сейчас я пойду на работу и кончу там все заказы. Потому что у меня прилив творческих сил. Доплету эту сраную панду, блин, видеть ее не могу уже.

С утра порадовала сестра:

- Смотри, кто-то болен серьезнее нас!

---

фшоки

Перечитал то, что написал. Это точно я написал?

---

Так

Ну, понимаю, я не сплю, потому что кашель заебал, а вам-то что мешает?!!!



 talu-la,  Великий Торжествующий Господин,  Господин Киса?!!



Кстати, Аноним, чота тебе от меня ночная смс не дошла, не удивляйся, если чо.

---

13.10.2009 в 22:09

Пишет  ~Chi Mai~:

Первые фразу после секса=)
>> ОВЕН: «Окей, понеслась по-новой!»
>> ТЕЛЕЦ: «Есть хочу! Передай-ка мне пиццу!»
>> БЛИЗНЕЦЫ: «А где пульт от телика?»
--------
Ёся: Подтверждаю. Когда я лишился девственности, то тут же, едва кончив, полез писать СМС....
--------
>> РАК: «Когда мы поженимся?»
>> ЛЕВ: «Не правда ли я был(а) великолепен(великолепна)?»
>> ДЕВА: «Дай-ка я посмотрю простыни»
>> ВЕСЫ: «Если тебе понравилось, мне тоже понравилось»
>> СКОРПИОН: «Пожалуй, теперь можно тебя развязать»
>> СТРЕЛЕЦ: «Не звони мне, я сам(а) позвоню»
>> КОЗЕРОГ: «У тебя есть визитка?»
>> ВОДОЛЕЙ: «А теперь давай попробуем без одежды!"
>> РЫБЫ: «Так как, говоришь, тебя зовут?

А вообще ведь сущая правда!!))

---

Сладких снов, однако.

---

Я ДОПИСАЛ!! ДОПИСАЛ, МАТЬ ВАШУ!! Ох, черт.
Спасибо тебе, Аноним, что пнул.

---

ЗАКОНЧЕНО!!!

Изысканный Фанф по "Изысканному Трупу".

встать напротив зеркала

Я смотрю в зеркало. Мне нравится то, что я там вижу. Хотя многим кажется, что я слишком бледен и худ, мне это все равно.
- Эндрю, мы с папой уходим, будем поздно, будь умницей.
Какая прелесть. Каждый четверг они ходят в ресторан. Я-то знаю, что папа приглашает маму лишь затем, чтобы не чувствовать себя виноватым. У него есть любовница, с которой он проводит слишком много времени. Но меня это не должно интересовать. Я просто это знаю, и еще мне известно, что папина любовница старше меня на три года. Всего на три года.
Щелкает дверь, поворачивается ключ в замке. У меня есть время. Примерно до полуночи. Сейчас шесть вечера. Я смотрю на себя в зеркало. И мне нравится то, что я там вижу.

В этом баре я всегда сажусь под кондиционер. Тут прохладно и не так шумно, как во всех остальных заведениях на этой улице. Здесь много курят, и вся одежда пропитывается едким дымом от дешевых сигарет. Девушки хотят курить, потому что им нравится этот ритуал: томный взгляд, небрежный жест, открывающий пачку, сигарета в тонких дрожащих пальцах, красный огонек, как фонарик, привлекает внимание. Юноши курят быстро, небрежно, жадно, в отличие от девушек, которые затягиваются как бы нехотя, изредка пробегая острым язычком по ярким накрашенным губам. Мне все чаще думается, что своей манерой курить девушки демонстрируют свои способности в оральном сексе. Но, может, это мне только кажется. Я заказываю пива и окидываю взглядом зал. Еще рано и здесь нет никого, кто мог бы меня заинтересовать.
Поэтому первую кружку я выпиваю просто для удовольствия.

- Прости, у тебя занято?
Поднимаю глаза и усмехаюсь. Что ж, неплохое начало. На вид ему лет двадцать, высокий и худощавый, волосы светлые, но – сразу видно – крашенные. Киваю ему и улыбаюсь.
- Меня зовут Джим, но друзья зовут меня Лапса. Могу я тебя угостить?
Я представляюсь и заказываю мартини. Лапса берет то же самое. Его темные глаза блестят, когда он смотрит на меня, а я не отвожу взгляда. Я словно чувствую его мысли, я слышу, как набухают его извилины и как томно сжимается у него низ живота, когда он представляет меня в своих руках. Я знаю это, потому что сам об этом думаю, потому что я читаю об этом по чувственному рту и пронзительному взгляду. Я прекрасно понимаю Джима, и я предлагаю ему пройтись.
Стоит нам выйти из дверей бара, как он кладет мне руку на плечо. После прокуренного помещения воздух на пыльной и загаженной автомобильными выхлопами улице кажется глотком свежести горного озера. Лапса уже распланировал этот вечер, и будет действовать по выученной сотнями вечеров схеме. Так и есть – он заводит меня за угол в темный грязный тупик, и начинает меня целовать, прижав к неровной кирпичной стене. Рот у него влажный и горячий, язык быстрый и очень жадный. Я едва успеваю подстроиться под ритм его поцелуя. Он на мгновение прерывается, чтобы вдохнуть, и я вижу, как блестят его глаза.
- Ты такой сексуальный, парень, – шепчет он мне на ухо, прикасаясь губами к мочке.
Я чувствую, как его напряженный член упирается мне в низ живота – Лапса выше меня. Я обнимаю его за шею и прижимаюсь как можно крепче, чувствуя, как по его телу идет дрожь от возбуждения. Его руки, горячие и шершавые, уже залезли ко мне под рубашку и ловкие пальцы впиваются в спину. Парень явно привык к лидерству, и ведет себя уверенно и грубо.
Дрожащими ладонями Джим берется за пряжку моего пояса.
- Нет, не надо.
- Что? – поднимает он на меня свои темные глаза, полные безумного желания, подкрепленного алкоголем, а может, чем покруче.
- Нет, не здесь, – я виновато улыбаюсь и, обняв его за шею, тихо говорю – Слишком холодно.
Парень обнимает меня уже поверх одежды, словно пытаясь согреть, обвивает сильными руками, и так же тихо отвечает мне:
- Замерз, малыш? Пойдем ко мне? Я тут живу недалеко… Не бойся, я тебя не обижу.
- Я не боюсь.
«Малыш»… Мне не нравится это обращение, но, к сожалению, оно оправдано – я выгляжу несколько моложе своих семнадцати. Случайные знакомые думали, что мне не больше пятнадцати, поэтому в основном со мной пытались познакомиться те, кто искал себе маленькую девственную попку на вечерок.
Джим обнимает меня за плечо, словно боясь, что я сейчас развернусь и убегу от него. Но я не хочу бежать. Мне нравится медвежья хватка Лапсы, нравится его открытость и скорость, с которой осуществляется, раскрывается его четкий отработанный план. Сегодня мне хочется плясать под чужую дудку. Завтра мне захочется чего-то другого, и тогда именно я буду подсаживаться к запуганным мальчикам в баре с вопросом, можно ли угостить их выпивкой. Именно я буду ведущим в этой маленькой забавной игре. Но сегодня я хочу быть ведомым.
Квартира Джима находится на третьем этаже небольшого дома в крошечном переулке. Я знаю такие дома – в них снимают жилье те, кто отказался от комфорта в пользу наркотиков, секса и покоя. В такие дома никогда не приезжает полиция, а трупы – если уж дело доходило до трупов – просто забирала скорая помощь. В никуда.
Парень распахивает передо мной дверь, и в нос ударяет острый запах кошачьей мочи и застарелого тряпья.
- У тебя кот?
- Да. Его зовут Микки. Но он нам не помешает, - с этими словами Джим запирает дверь за моей спиной.
Оглядываться бесполезно – в квартире темно, а по тусклому свету из окна я могу лишь догадываться о том, есть ли тут хотя бы мебель, или, как в большинстве таких квартир, брошенный прямо на пол матрас заменяет кровать, а угол возле радиатора – шкаф.
Цепкие ладони разворачивают меня, и Лапса снова целует меня с таким остервенением, что я думаю не о предстоящем сексе с ним, а о том, что у меня опухнут губы и придется снова весь оставшийся вечер безвылазно сидеть в своей комнате и не показываться родителям на глаза. Впрочем, мне и в одиночестве есть чем заняться.
Джим снова хватается за мой ремень, одновременно напирая на меня и заставляя пятиться вглубь квартиры. Я наступаю на что-то мягкое, уши режет душераздирающий мяв и шипение, и Микки – а я понимаю, что это кот – летит от меня куда-то в сторону.
- Не волнуйся, малыш, ничего страшного, - Джим толкает меня в грудь, и я падаю прямо на кровать. Ну, хотя бы она здесь есть, а это уже хоть что-то. Парень нависает сверху, оперевшись на матрас обеими руками, и я чувствую его зловонное от алкоголя дыхание на своих щеках.
- Я сейчас вернусь, ладно? Подожди меня здесь.
Он встает и выходит из комнаты. Щелчок рубильника, узкая полоска света под дверью – Лапса скрывается в ванной. Либо он дает мне время подготовиться, либо подготавливается сам. Либо и то и то. Я жду несколько минут, потом встаю с рыхлой и покрытой чем-то жестким кровати и подхожу к окну. Фонари в этом переулке не горят, конечно же, и поэтому единственный свет, который создает зыбкую грань между темнотой и кромешной темнотой – это щербатая луна, повисшая аккурат напротив окон квартиры Лапсы.
Из ванной раздается такой звук, словно что-то тяжелое и мягкое свалилось на пол.
Я подхожу к двери – мои ботинки освещает та самая желтая узкая полоска – и стучу в дверь. Ответа нет.
- Эй, Лапса, ты в порядке?
Тихо. Только кот что-то дерет своими когтями где-то под кроватью.
Я открываю дверь.
Джим валяется на полу, в сгибе локтя у него маленький узкий шприц, словно он не успел его вынуть, плечо перетянуто узкой резиновой лентой. Изо рта на кафель мерзкого коричневого цвета стекает белая пузыристая пена. Передозировка. Я оглядываю ванную комнату. На треснувшей раковине – огарок свечи и алюминиевая ложка с белым налетом, ручка обмотана тряпкой. Зеркала нет, в самой ванной навалена куча одежды.
Я снова смотрю на Лапсу, его веки подрагивают, пена идет. Он умирает. Но я не спешу вызывать скорую помощь. Я хочу знать, отличается ли моя маленькая ежедневная имитация смерти от настоящей кончины. Но у меня нет времени ждать, когда наркотик убьет его до конца. Я размышляю. Этот дом – как призрак. Таких в Лондоне сотни. Наркоманов в Лондоне сотни тысяч. А я имею право знать. Я имею право на смерть. Не на свою – так на чужую.
Я оставляю дверь в ванную открытой и в желтом электрическом свете нахожу крошечный закуток, служащий кухней. Ножи висят на широкой магнитной полоске над раковиной. Я снимаю с подставки один нож среднего размера. Безупречно блестящее лезвие, чистая деревянная ручка. Мои руки дрожат, не хуже чем у Лапсы, но я не должен дергаться. К моему удивлению нож оказывается остро отточенным. То ли парень любил готовить, то ли наоборот - вообще никогда не пользовался ножами.
Я возвращаюсь к Джиму. Вокруг его головы уже растекся белый мутный ореол, а кожа стала бледной и матовой. Веки перестали дрожать, нос заострился. Я присел на корточки и пощупал пульс. Холодеющая тяжелая рука казалось абсолютно безжизненной, но под моими пальцами тревожно пробежала волна. Через пару секунд – еще одна. Так не пойдет.

Я перевернул Лапсу на спину, провел ладонью по бледной шее с острым кадыком. Он казался спящим и невероятно красивым. Бледная кожа, полуоткрытые губы, влажные пряди вытравленных краской волос на лбу. Я вытащил из ванной какую-то футболку, вытер ему лицо и поцеловал в губы. Они были чуть теплыми и такими нежными, словно их никогда не касались ни холодные лондонские сырые ветра, словно их не разбивали грубые кулаки неонацистов, ненавидящих завсегдатаев сомнительных баров, словно лепестки розы, распустившейся только что, на моих глазах.
Я приставил острие ножа к беззащитному горлу, стараясь попасть между двумя кольцами гортани. А следующее я себе не прощу никогда. Я зажмурился и надавил на нож. Я закрыл глаза и вдавил лезвие в глотку умирающему Джиму. Я опустил веки и зарезал его. Я не видел, но чувствовал, как острейший металл тихо скользит вниз, почувствовал тепло, идущее от раны и только тогда я снова посмотрел на него. Мои руки были в крови, в яркой красной крови, в блестящей скользкой и теплой крови Лапсы. На горле у него словно открылся второй рот, распахнувшийся в беззвучном крике. Я поцеловал этот рот, пачкая лицо в крови и белой пене, проникая языком вглубь раны и ощущая жесткие края. У этого рта не было бледных чувственных нежных губ – их заменила яркая теплая кровь, металлическим вкусом которой я наслаждался. Моя кровь на вкус была не такой, она была чем-то сродни домашней еде, к который я привык и уже не выделял ее как нечто особенное. Кровь Лапсы напомнила мне вино, пьянящее и порочное, с бурлящим в ней наркотиком.
Я сел рядом с ним, с моим дорогим Джимом на пол, смотрел, как кровь медленно вытекает из его тела. И мне хотелось выпить всю эту кровь, слизать языком с белой шеи, с выступающих ключиц, но я не мог – тошнота подкатывала к самому горлу, и я боялся, что меня стошнит прямо здесь. Я знал, что много крови пить нельзя, и заставлял себя сдерживаться и не кидаться целовать рану с острыми краями.
Джим был мертв, но его смерть не была похожа на то, что я ожидал увидеть. Это не было торжеством разложения или страхом опустошения. Это словно покой. Покой и свобода.
Я снова взял в руки нож и разрезал одежду на нем, потом я намочил тряпки и вымыл все его тело. Шприц я отбросил в сторону, выдернув тонкую иглу из вены. Он предстал передо мной обнаженный, чистый и благоухающий, как новорожденный младенец. Правда, у моего детища вместо одного рта было два, но это не уродовало Джима. Мой мальчик был прекрасен. Я хотел его. Я хотел его целиком. Я хотел эти черные завитки внизу живота, этот вялый член, его мягкие соски, маленькую впадинку между ключицами, выступающие ребра, плоский нежный живот. Я осыпал поцелуями его грудь, руки, бедра, я ласкал языком и губами его член и мошонку, впиваясь пальцами в тазовые косточки.
Я наслаждался его вкусом, чуть солоноватым и терпким, я просто млел от его запаха, от аромата, который чем-то напоминал теплое молоко, смешанного с травяным бальзамом. Я не знаю, что принимал этот парень, но он был так нежен и так прекрасен, что мое желание овладеть им стало выше всего на тот момент. Я поднялся на ноги – в голове шумело так, словно я был пьян или под кайфом, пред глазами все плыло, а в груди от возбуждения и предвкушения что-то меленько и противно дрожало, тряслось, как натянутая струна, по которой ударили тяжелой рукой. Я стянул с себя рубашку, чуть не вырвав все пуговицы, потому что руки стали как ватные и слушаться отказывались; брюки и боксеры я снял быстро, путаясь в штанинах. Вещи я бросил в раковину – все равно она была сухая – и предстал перед своим мертвым мальчиком таким же нагим, как и он сам.
Я сел перед ним на колени и перевернул его на живот. Он был тяжелым, расслабленным, безвольным. Спина Джима была вся в крови, и я снова намочил какую-то тряпку и вытер его. Гладкая, словно бархатная, кожа без единого изъяна, мягкие линии лопаток, позвоночника, нежные ямочки над маленькими ягодицами безупречной формы. Я провел языком от шеи и до самого копчика – легкий привкус крови сводил меня с ума, я гладил ладонями его ноги, покрытые нежным мягким пушком, я сжимал руками его плечи, не веря своему счастью, что этот человек – мой, что он рядом, что мы вместе. Я был на грани сумасшествия, но силой воли я заставил себя встряхнуться, взял себя в руки и огляделся. На полочке над раковиной обнаружилось то, что я искал – плоская жестяная баночка с вазелином. Я взял немного из баночки на ладонь, растер по набухшему возбужденному члену, наклонился над моим Джимом.
Он лежал передо мной, такой бледный и хрупкий, словно только-только срезанный цветок, волосы были красные и мокрые от крови, кое-где уже сбившиеся в колтуны. Я отвел ладонью окровавленные пряди с шеи и поцеловал, слизывая жадным языком соленую влагу. Затем я проверил пальцами задний проход – узкое упругое отверстие, чуть выпирающий кружок, такой манящий и желанный. Я скользнул в него. Мышцы не содрогнулись, тело не напряглось. Мой мальчик был полностью покорным и безропотно сносил все. Я сходил с ума, не в силах больше держать свои чувства при себе; я стонал и бился в него, словно в последний раз, словно это последний любовник всей моей жизни, я входил в него глубоко и чувствовал, что внутри он еще теплый, почти горячий, в то время как снаружи уже начинал остывать, холодеть, умирать. Это было чем-то сродни рождению, сродни посвящению в реальность. В ту ночь я словно повзрослел на сотни лет вперед. Не сдерживая крика, я кончил в него и обмяк на холодном теле, приникая к нему губами и стараясь прижаться всем своим существом к ледяной коже.
Я встал и принял душ, разбрызгивая воду по ванной и любуясь плоским бледным телом на коричневом кафеле. Длинный и тонкий Лапса являл собой немой укор – я отымел труп, беззащитное тело, безропотного мертвеца. Я насухо вытерся старым полотенцем и оделся. На темной одежде если и были пятна крови, то они не были заметны.
Я вышел из ванной комнаты и выключил там свет, оставив Джима наедине с самим собой и своим новым состоянием.

В этом баре я всегда сажусь под кондиционером. Здесь свежо и не так накурено.
Кота по имени Микки – а он оказался очень красивым сиамским здоровенным самцом – я отдал бармену. Сказал, что нашел его на улице. Я не мог бросить животное умирать от голода в квартире Лапсы.
Я пил пиво – светлое, янтарное, холодное пиво. В голове было ясно, чисто и пусто. Я был готов к новой жизни. Ночь почти закончилась, и подростки разбредались по домам. Я не спешил – придумать, почему я не пришел домой ночевать, не составляло труда, родителям все равно, где я был, лишь бы звучало правдоподобно. Я понимал, что испытал самую прекрасную ночь любви в своей жизни. Прекрасный молчаливый любовник, нежная холодная кожа, застывшие в немом крике два кровавых рта… Я хотел испытать это снова, почувствовать, как стынет под моим телом красивый мальчик, как течет по моим рукам его яркая-яркая кровь…
- Прости, у тебя занято?
На меня уставилась пара сине-зеленых глаз, подведенных темной тушью и чуть раскосых от принятого наркотика. На вид мальчику было не больше пятнадцати.
- Не сегодня, малыш, - улыбнулся я про себя, - Не сегодня.




Рецензии и восторженные вопли можно отправлять на номер 8 915 222 71 96. Мне будет приятно.

запись создана: 16.10.2009 в 01:53

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Новый друг.

Привет тебе, looking for myself ! Очень рад! Очень-очень рад!

---

Тебе.

личное в доску

А ты знаешь, я сегодня никуда не ходил. Я был на работе, я ел странный форшмак, я трепался о погоде... Вот.

А хотелось рассказать о том, как я был счастлив с тобой, когда мы виделись. Хотелось прыгать по потолку и кричать о том, что они все - тупые и сухие скоты и не ведают любви.

Знаешь, я забыл дома лекарства и сотрясал стены.

Знаешь, я читал твои СМС и хотел обнять тебя. Улышать твой голос. Узнать тебя вы толпе.

Знаешь, я, оказывается, люблю чай с ромашкой. Так странно.

Я люблю тебя,Lash Rambo , и мне плевать на то, что там говорят.... Так непривычно звать тебя этим чужим именем, но я знаю, что это ты, мой Лэрри, мой милый, мой. Моё. Вот.



День был странный и сонный, я не притронулся к работе, и даже не доделал заказ. Я настраиваюсь на. На вечер. Мне нужно, чтобы было жарко. Мне нужно закончить это. Я должен закончить это. Я больше не могу. Пока я тут вола дрочу, у Эндрю коченеет труп. все, не могу больше, это просто необходимо закончить. Сегодня.



Зарегил прелестного мальчика на сайте знакомств. Такой милый виртуальчик, знаете ли. Фотку повесил, ясен пень, не свою, а вот эту:

Хрупкий нежный милый мальчик. Так "меня" завалили папики далеко за 40! Дескать, ах, красавчик, познакомимся. ЕБАа..... Через сутки, почистив почту от 137 сообщений, я удалил аккаунт с сайта. Это пиздец. Узаконенное блядство, как выражается моя мать-перемать.

---

Отвлекусь-отвлекусь-отвлекусь.

---

для себя

27.10.2009 в 19:04

Пишет  Lash Rambo:

Котейко написал, что завтра кончится его отпуск.
Еле дождался этого дня! Теперь я смогу отправлять смс пораньше, не боясь его разбудить.

И сейчас он наверняка носится по друзьм-встречам-кафешкам- заводной апельсин, не иначе. Не остановится, пока не упадет от усталости или пока не откажут его измученные бронхи.
А мне так хочется приехать к нему и устроить домашний арест...

---

Фотге

Сегодня во времена цифровых современных
технологий, черно-белая фотография часто вызывает ностальгические
ассоциации со старыми добрыми временами, когда только появилось
телевидение, люди читали бесцветные газеты, мечтая о мобильных
телефонах, где встроены фотокамеры. Тем не менее, в наши дни художники,
дизайнеры часто прибегают к черно белой фотографии для своих целей. К
тому же это самый лучший и дешевый способ для начинающих проверить свои
способности. Но с другой стороны есть в ч/б фотографии нечто такое,
чего ты никогда не передашь в цвете, своя изюминка какая-то и если у
тебя получится ее уловить – фото станет шедевром.

Недавно нашел в интернете 2 статьи с
примерами красивой черно-белой фотографии, некоторыми работами делюсь с
вами в блоге. Кликнув по любому ч/б фото, вы сможете увидеть его в
лучшем разрешении, если такое имеется, а также попасть на страницу
автора.

Это лишь часть черно белых фотографий из первой статьи, остальные вы сможете найти здесь.
Как я уже сказал выше, ч/б используется не только для фото, но и
частенько в данному стиль прибегают дизайнеры да иллюстраторы. Вот
несколько принтов.

---

развлекалка

Я перевел в гугл-переводчике свою писанину с русского на английский и обратно.
И вот что получилось.

посмеяться!!! ©

Я смотрю в зеркало. Мне нравится, что я вижу там. Хотя многие люди думают, что я слишком бледными и тонкими, я не волнует.
- Андрей, мы уходим с моим отцом, позже мы сможем быть хорошей девочкой.
Какая прелесть. Каждый четверг они идут в ресторан. Я знаю, что мой отец приглашает ее мать, только чтобы не чувствовать себя виноватым. У него есть любовница, с которой он проводит слишком много времени. Но я не был в ней заинтересован. Я просто знаю это, но я знаю, что любовница отца старше меня на три года. Всего на три года.
Нажмите на двери, повернул ключ в замке. У меня есть время. Около полуночи. Сейчас, в шесть вечера. Я смотрю на себя в зеркало. А еще мне нравится, что я вижу там.

В этом баре, я всегда сидеть под кондиционером. Здесь прохладно и не так шумно, как и во всех других учреждениях на этой улице. Есть много курильщиков, и все одежда пропитана едким дымом от дешевых сигарет. Девушки хотят, потому что они курят, как ритуал: томный взгляд, случайный жест, открыв пакет, сигарету в дрожащих пальцах, тонкий, красный свет, как фонарик, обратили внимание. Мальчики курят быстро, беспечно, жадно, в отличие от девочек, которые тащили неохотно, как будто Skimming иногда острым языком на ярко накрашенными губами. Я все больше считают, что их манера курения девочки демонстрируют свои способности в области орального секса. А может, это только кажется. Я заказываю пиво и смотрели в комнату. Пока еще слишком рано, и нет никого, кто может представлять интерес для меня.
Таким образом, первая чаша я пью просто для удовольствия.

- Извините, Вы используете?
Я поднял глаза и улыбнулся. Ну, это хорошее начало. Чтобы посмотреть на него в течение двадцати лет, высокий и худой, волосы блондинки, но - один раз видел - Pure. Кивнул головой и улыбкой.
- Меня зовут Джим, но друзья называют меня Лапса. Могу ли я с вами?
Я представляю, и тем мартини. Лапса занимает одно и то же. Его темный блеск глазам, когда он смотрит на меня, и я не otvozhu зрение. Я чувствую, как будто его мысли, я слышу ее зыбь свертками и томно, как он сжат живот, где он представляет меня в руках. Я знаю это, потому что я думаю об этом, потому что я читал об этом в чувственный рот и пронзительным взглядом. Я понимаю, Джим, и я предлагаю ему ходить.
Должны ли мы выйти из дверей бара, как он кладет руку мне на плечо. После дымный воздух комнаты для пыльной и грязной улице автомобильных выхлопных кажется глотком свежего горного озера. Лапса уже выложил этот вечер, и будет действовать на сотни уроков схема вечера. Так что - он водит меня за углом в темной грязной тупик, и начинает меня целовать, обнимать грубые кирпичные стены. Его рот влажный и жаркий, язык очень быстро и жадно. Я едва успел приспособиться к ритму его поцелуй. Он был приостановлен на минутку, чтобы дышать, и я вижу блеск в глазах.
- Ты такой сексуальный парень, - он шепчет мне на ухо, прижимаясь губами к доле.
Я чувствую, как его жесткий член упирается в мою нижнюю часть живота - Lapsa выше меня. Я обнимаю его за шею и прижалась крепко, как возможно, чувствуя, как тело его дрожал от волнения. Его руки, горячей и грубой, забрался под мою рубашку и копать проворные пальцы ему в спину. Парень, очевидно, привык к лидерству, и ведет себя уверенно и грубо.
С дрожащими руками, Джим берет на пряжке моего ремня.
- Нет, нет.
- Что? - Поднимает его до меня, его темные глаза, полные ума желания, опираясь на алкоголь, и, возможно, чем резко.
- Нет, не здесь - у меня виноватой улыбкой и обняла его за шею, тихо сказал - слишком холодно.
Парень обнимает меня уже на верхней одежде, как будто пытаясь согреться, обвязки сильные руки, и так же спокойно ответил:
- Замороженная, детка? Приди ко мне? Я живу здесь недалеко ... Не волнуйтесь, я не пострадал.
- Я не боюсь.
"Малыш" ... Мне не нравится такое обращение, но, к сожалению, это оправданно - я смотрю немного моложе семнадцати лет. Случайные друзья думали, что я был не более чем на пятнадцать, поэтому в основном я пытался узнать, кто ищет мало Виргинские задницу к вечеру.
Джим обнял меня за плечо, как будто боясь, что я развернуться и бежать от него. Но я не хочу бежать. Я хотел обнять медведя Лапса, как и его открытость и оперативность, с которой осуществляется, показали его четким планом отходов. Сегодня я хочу танцевать под чужую дудку. Завтра я хочу что-нибудь еще, а потом я просто занять место в перепуганных мальчиков в баре с вопросом, считать ли их пить. Что я буду приводить в этой маленькой смешной игры. Но сегодня я хочу быть ведомым.
Джим квартира расположена на третьем этаже небольшого дома в маленьком переулке. Я знаю этих домов - они арендуют имущество, те, кто отказался от комфорта в пользу наркотиков, секса и мира. В таких домах никогда не прибыла полиция, и трупы - если он пришел к трупам - просто забрать машину скорой помощи. Нигде.
Парень открывает дверь для меня, и в нос ударяет острый запах мочи кота и вековые тряпками.
- У вас есть кошка?
- Да. Его зовут Мики. Но он не помешает нам, - с этими словами, Джим запирает дверь за мной.
Размотка бесполезно - В квартире темно, но в тусклом свете из окна, я могу только догадываться, есть ли здесь даже мебель, или, как в большинстве из этих квартир, брошенные на пол, заменяющий кровати и матрасы углу у Радиатор - шкаф.
Вцепившись руками Открываются меня, и Лапса снова целует меня с такой яростью, что я не думаю о предстоящей с ним сексом, а губы набухают и снова весь вечер bezvylazno сидеть в своей комнате и не явился к родителям на глаза. Однако, я только и есть что-то делать.
Джим снова схватился за ремень, подчеркивая при этом на меня и заставить отступить в глубь квартиры. Я наступил на что-то мягкое, уши Cut душераздирающая МЯВ и шипение, и Микки, - и я понимаю, что это кошка - летать меня где-то в сторону.
- Не волнуйся, детка, не волнуйтесь - Джим толкает меня в грудь, и я упал прямо в постель. Ну, по крайней мере, он находится здесь, и что, по крайней мере что-то. Висячие парень сверху, опираясь на матрасе с обеих рук, и я чувствую его дыхание вонючий алкоголя на щеках.
- Я сейчас вернусь, ладно? Подожди меня здесь.
Он встает и выходит из комнаты. Щелчок выключателя, узкая полоска света под дверью - Lapsa скрывается в ванной комнате. Либо он дает мне время для подготовки, или быть готовыми самостоятельно. Или, как и что. Я жду несколько минут, затем встать с рыхлой и покрыта то жесткие кровати и подошел к окну. Лампа на улице не горят, конечно, и поэтому единственным источником света, который создает шаткую грань между тьмы и кромешной темноте - это рябая луна подвесной точно напротив окон квартиры Лапса.
Из ванной раздается звук, похожий чем-то тяжелым и мягким упала на пол.
Я иду к двери - мои туфли подчеркивает, что очень узкой полосой желтого - и стук в дверь. Нет ответа.
- Эй, Лапса, ты в порядке?
Тишина. Только кошки-то борется за свои когти где-то под кровать.
Я открываю дверь.
Джим лежал на полу, на сгибе локтя немного узкая шприц, хотя он и не удалось удалить, победу над узкими плечами с резинкой. Рот плитки Nasty течет коричневая puzyristaya белой пеной. Передозировка. Я оглянулся в ванную. На потрескавшихся Shell - свечи свечи и алюминиевой ложки с белым покрытием, ручка завернуты в ткань. Зеркала, не в самой ванной свалили в кучу одежды.
Я еще раз взглянуть на Лапса, веки дергаются, пена идет. Он умирает. Но я не спешил вызвать скорую помощь. Я хочу знать, мой маленький различные ежедневные имитация смерти от этой смерти. Но у меня нет времени ждать, когда препарат будет убить его до конца. Я размышляю. Этот дом - как привидение. Там, в Лондоне, сотни. Наркотики в Лондоне, сотни тысяч людей. И у меня есть право знать. Я имею право умереть. Ни за что - это на кого-то другого.
Я оставляю дверь ванной и желтый электрический свет найти крошечную кабину, которая служит кухней. Ножи повесить на широкую магнитную полосу над раковиной. Я считать самостоятельным средним ножом. Безукоризненно блестящие лезвия, чистой деревянной ручкой. У меня дрожат руки, не хуже, чем Лапса, но я не дергаться. К моему удивлению, это обострило ножом. Любой парень, любит готовить, или наоборот - никогда не использовали ножи.
Я возвращаюсь к Джиму. Вокруг головы уже текла грязная белый ореол, и кожа была бледной и скучной. Остановлено дрожащими веками, нос щипали. Я присел на корточки и пощупал пульс. Holodeyuschaya тяжелая рука казалась совершенно безжизненными, но под мои пальцы тревожно побежали волны. Через пару секунд - другой. Не годится.

Лапсуй я повернулся на спину, держал руку на его шее бледно Apple резко Адама. Казалось, он спит и невероятно красивой. Бледная кожа, губы, мокрые пряди волос краситель травления на лбу. Я вытащил его из ванной комнаты виде рубашки, вытер лицо и поцеловал ее в губы. Они просто такой теплый и нежный, как если бы они никогда не холодно или мокрых Лондоне ветру, как если бы они не разбить кулаками сырой неонацистских регулирование ненависти сомнительных баров, как лепестки розы, цветущие только в том, что в моих глазах.
Я положил нож к горлу беззащитной, пытаясь получить между двумя кольцами гортани. И потом я не прощу себе никогда. Я зажмурился и нажал на нож. Я закрыл глаза и нажал на лезвием в горло умирающего Джим. Я закрыл глаза и ударил его ножом. Я не видел, но я чувствовала, как острый металлический мягко скользит вниз, ощущая тепло Исходя из раны, и только потом я взглянул на него. Мои руки были в крови, в ярко-красной крови, блестящей скользкой и теплой крови Лапса. На горло открыто, как вторая рота, разламывают беззвучный крик. Я поцеловала, что рот, лицо Mess кровь и белая пена, проникая глубоко в язык от ран и чувства жестким краем. Эта рота была бледной, деликатный чувственные губы - они заменили яркие теплой крови, металлический привкус, который я пользовался. Мой вкус крови не было, что это было нечто похожее на еду домой, к которым я привык и больше не отличает его как нечто особенное. Кровь Лапсуй напомнило мне о вине, пьянящий и злобный, с кипящими в ее наркотиками.
Я сидел рядом с ним, с моим дорогим Джим на полу, глядя, как кровь ила из его тела. И я хотел пить все, что кровь, лизать языком с белой шеей и ключицей с докладчиками, но я не мог - тошноты подкатил к горлу, и я боялся, что меня бросить прямо здесь. Я знал много крови нельзя пить, и заставил себя сдерживать, а не бросать поцелуй рану с острыми краями.
Джим был мертв, но его смерть не была похожа на то, что я ожидал увидеть. Это не была триумфом разложения или страх опустошения. Это как мир. Мира и свободы.
Я снова взял нож и перерезал ему одежду, потом мокрой тряпкой и промывают его тело. Шприц я бросил, вынул тонкую иглу из вены. Он появился передо мной голый, чистый и ароматный, как новорожденный ребенок. Правда, мой отпрыск, вместо одной роте было два года, но это не изуродовали Джим. Мой мальчик был прекрасным. Я хотел этого. Я хотел бы целиком. Я люблю этих черных кудрей живота, вялый член, его мягкие соски, малые vpadinku между ключиц, выступающими ребрами, мягкий, плоский живот. Я осыпал поцелуями его грудь, руки, бедра, я ласкал его языком и губами пенис и мошонку, пирсинг пальцами тазовых костей.

---

Кхм

На последней фотке Вася похож на Калугина, а на первой - на себя и на фильм Пила.

---

смайлы))

27.10.2009 в 10:59

Пишет  looking for myself:

гей-смайлы
На просторах интернета нарыскал смайлы, которые явно или хотя бы приблизительно подходят к гей-тематике

/ / / / / / / / /

/ / / / / / / / / /

если у кого-то есть еще, поделитесь, пожалуйста

АПДЕЙТ:

---

аааа-2

У меня творческий застой. План есть, сил нет. Обычно наоборот.

Нужен порыв, толчок, какой-нибудь эмоциональный взрыв: радость, злость, хрень.

Нытье, нытье, нытье... Когда-то я зарекался ныть.