Никак нельзя сейчас одному.
Вокруг хороводят знаки, но я слишком глуп, чтобы прочесть хотя бы половину, они летят мимо с шепотом белого шума.
В моей голове плач о несбывшемся, нежелание возвращаться к страшному и прозрачная хрупкость октябрьского воздуха.
Простите, что много болтаю, но ирония в том, что я очень давно ни с кем не говорил.