развлекалка

[wildwilde]

Я перевел в гугл-переводчике свою писанину с русского на английский и обратно.
И вот что получилось.

посмеяться!!! ©

Я смотрю в зеркало. Мне нравится, что я вижу там. Хотя многие люди думают, что я слишком бледными и тонкими, я не волнует.
- Андрей, мы уходим с моим отцом, позже мы сможем быть хорошей девочкой.
Какая прелесть. Каждый четверг они идут в ресторан. Я знаю, что мой отец приглашает ее мать, только чтобы не чувствовать себя виноватым. У него есть любовница, с которой он проводит слишком много времени. Но я не был в ней заинтересован. Я просто знаю это, но я знаю, что любовница отца старше меня на три года. Всего на три года.
Нажмите на двери, повернул ключ в замке. У меня есть время. Около полуночи. Сейчас, в шесть вечера. Я смотрю на себя в зеркало. А еще мне нравится, что я вижу там.

В этом баре, я всегда сидеть под кондиционером. Здесь прохладно и не так шумно, как и во всех других учреждениях на этой улице. Есть много курильщиков, и все одежда пропитана едким дымом от дешевых сигарет. Девушки хотят, потому что они курят, как ритуал: томный взгляд, случайный жест, открыв пакет, сигарету в дрожащих пальцах, тонкий, красный свет, как фонарик, обратили внимание. Мальчики курят быстро, беспечно, жадно, в отличие от девочек, которые тащили неохотно, как будто Skimming иногда острым языком на ярко накрашенными губами. Я все больше считают, что их манера курения девочки демонстрируют свои способности в области орального секса. А может, это только кажется. Я заказываю пиво и смотрели в комнату. Пока еще слишком рано, и нет никого, кто может представлять интерес для меня.
Таким образом, первая чаша я пью просто для удовольствия.

- Извините, Вы используете?
Я поднял глаза и улыбнулся. Ну, это хорошее начало. Чтобы посмотреть на него в течение двадцати лет, высокий и худой, волосы блондинки, но - один раз видел - Pure. Кивнул головой и улыбкой.
- Меня зовут Джим, но друзья называют меня Лапса. Могу ли я с вами?
Я представляю, и тем мартини. Лапса занимает одно и то же. Его темный блеск глазам, когда он смотрит на меня, и я не otvozhu зрение. Я чувствую, как будто его мысли, я слышу ее зыбь свертками и томно, как он сжат живот, где он представляет меня в руках. Я знаю это, потому что я думаю об этом, потому что я читал об этом в чувственный рот и пронзительным взглядом. Я понимаю, Джим, и я предлагаю ему ходить.
Должны ли мы выйти из дверей бара, как он кладет руку мне на плечо. После дымный воздух комнаты для пыльной и грязной улице автомобильных выхлопных кажется глотком свежего горного озера. Лапса уже выложил этот вечер, и будет действовать на сотни уроков схема вечера. Так что - он водит меня за углом в темной грязной тупик, и начинает меня целовать, обнимать грубые кирпичные стены. Его рот влажный и жаркий, язык очень быстро и жадно. Я едва успел приспособиться к ритму его поцелуй. Он был приостановлен на минутку, чтобы дышать, и я вижу блеск в глазах.
- Ты такой сексуальный парень, - он шепчет мне на ухо, прижимаясь губами к доле.
Я чувствую, как его жесткий член упирается в мою нижнюю часть живота - Lapsa выше меня. Я обнимаю его за шею и прижалась крепко, как возможно, чувствуя, как тело его дрожал от волнения. Его руки, горячей и грубой, забрался под мою рубашку и копать проворные пальцы ему в спину. Парень, очевидно, привык к лидерству, и ведет себя уверенно и грубо.
С дрожащими руками, Джим берет на пряжке моего ремня.
- Нет, нет.
- Что? - Поднимает его до меня, его темные глаза, полные ума желания, опираясь на алкоголь, и, возможно, чем резко.
- Нет, не здесь - у меня виноватой улыбкой и обняла его за шею, тихо сказал - слишком холодно.
Парень обнимает меня уже на верхней одежде, как будто пытаясь согреться, обвязки сильные руки, и так же спокойно ответил:
- Замороженная, детка? Приди ко мне? Я живу здесь недалеко ... Не волнуйтесь, я не пострадал.
- Я не боюсь.
"Малыш" ... Мне не нравится такое обращение, но, к сожалению, это оправданно - я смотрю немного моложе семнадцати лет. Случайные друзья думали, что я был не более чем на пятнадцать, поэтому в основном я пытался узнать, кто ищет мало Виргинские задницу к вечеру.
Джим обнял меня за плечо, как будто боясь, что я развернуться и бежать от него. Но я не хочу бежать. Я хотел обнять медведя Лапса, как и его открытость и оперативность, с которой осуществляется, показали его четким планом отходов. Сегодня я хочу танцевать под чужую дудку. Завтра я хочу что-нибудь еще, а потом я просто занять место в перепуганных мальчиков в баре с вопросом, считать ли их пить. Что я буду приводить в этой маленькой смешной игры. Но сегодня я хочу быть ведомым.
Джим квартира расположена на третьем этаже небольшого дома в маленьком переулке. Я знаю этих домов - они арендуют имущество, те, кто отказался от комфорта в пользу наркотиков, секса и мира. В таких домах никогда не прибыла полиция, и трупы - если он пришел к трупам - просто забрать машину скорой помощи. Нигде.
Парень открывает дверь для меня, и в нос ударяет острый запах мочи кота и вековые тряпками.
- У вас есть кошка?
- Да. Его зовут Мики. Но он не помешает нам, - с этими словами, Джим запирает дверь за мной.
Размотка бесполезно - В квартире темно, но в тусклом свете из окна, я могу только догадываться, есть ли здесь даже мебель, или, как в большинстве из этих квартир, брошенные на пол, заменяющий кровати и матрасы углу у Радиатор - шкаф.
Вцепившись руками Открываются меня, и Лапса снова целует меня с такой яростью, что я не думаю о предстоящей с ним сексом, а губы набухают и снова весь вечер bezvylazno сидеть в своей комнате и не явился к родителям на глаза. Однако, я только и есть что-то делать.
Джим снова схватился за ремень, подчеркивая при этом на меня и заставить отступить в глубь квартиры. Я наступил на что-то мягкое, уши Cut душераздирающая МЯВ и шипение, и Микки, - и я понимаю, что это кошка - летать меня где-то в сторону.
- Не волнуйся, детка, не волнуйтесь - Джим толкает меня в грудь, и я упал прямо в постель. Ну, по крайней мере, он находится здесь, и что, по крайней мере что-то. Висячие парень сверху, опираясь на матрасе с обеих рук, и я чувствую его дыхание вонючий алкоголя на щеках.
- Я сейчас вернусь, ладно? Подожди меня здесь.
Он встает и выходит из комнаты. Щелчок выключателя, узкая полоска света под дверью - Lapsa скрывается в ванной комнате. Либо он дает мне время для подготовки, или быть готовыми самостоятельно. Или, как и что. Я жду несколько минут, затем встать с рыхлой и покрыта то жесткие кровати и подошел к окну. Лампа на улице не горят, конечно, и поэтому единственным источником света, который создает шаткую грань между тьмы и кромешной темноте - это рябая луна подвесной точно напротив окон квартиры Лапса.
Из ванной раздается звук, похожий чем-то тяжелым и мягким упала на пол.
Я иду к двери - мои туфли подчеркивает, что очень узкой полосой желтого - и стук в дверь. Нет ответа.
- Эй, Лапса, ты в порядке?
Тишина. Только кошки-то борется за свои когти где-то под кровать.
Я открываю дверь.
Джим лежал на полу, на сгибе локтя немного узкая шприц, хотя он и не удалось удалить, победу над узкими плечами с резинкой. Рот плитки Nasty течет коричневая puzyristaya белой пеной. Передозировка. Я оглянулся в ванную. На потрескавшихся Shell - свечи свечи и алюминиевой ложки с белым покрытием, ручка завернуты в ткань. Зеркала, не в самой ванной свалили в кучу одежды.
Я еще раз взглянуть на Лапса, веки дергаются, пена идет. Он умирает. Но я не спешил вызвать скорую помощь. Я хочу знать, мой маленький различные ежедневные имитация смерти от этой смерти. Но у меня нет времени ждать, когда препарат будет убить его до конца. Я размышляю. Этот дом - как привидение. Там, в Лондоне, сотни. Наркотики в Лондоне, сотни тысяч людей. И у меня есть право знать. Я имею право умереть. Ни за что - это на кого-то другого.
Я оставляю дверь ванной и желтый электрический свет найти крошечную кабину, которая служит кухней. Ножи повесить на широкую магнитную полосу над раковиной. Я считать самостоятельным средним ножом. Безукоризненно блестящие лезвия, чистой деревянной ручкой. У меня дрожат руки, не хуже, чем Лапса, но я не дергаться. К моему удивлению, это обострило ножом. Любой парень, любит готовить, или наоборот - никогда не использовали ножи.
Я возвращаюсь к Джиму. Вокруг головы уже текла грязная белый ореол, и кожа была бледной и скучной. Остановлено дрожащими веками, нос щипали. Я присел на корточки и пощупал пульс. Holodeyuschaya тяжелая рука казалась совершенно безжизненными, но под мои пальцы тревожно побежали волны. Через пару секунд - другой. Не годится.

Лапсуй я повернулся на спину, держал руку на его шее бледно Apple резко Адама. Казалось, он спит и невероятно красивой. Бледная кожа, губы, мокрые пряди волос краситель травления на лбу. Я вытащил его из ванной комнаты виде рубашки, вытер лицо и поцеловал ее в губы. Они просто такой теплый и нежный, как если бы они никогда не холодно или мокрых Лондоне ветру, как если бы они не разбить кулаками сырой неонацистских регулирование ненависти сомнительных баров, как лепестки розы, цветущие только в том, что в моих глазах.
Я положил нож к горлу беззащитной, пытаясь получить между двумя кольцами гортани. И потом я не прощу себе никогда. Я зажмурился и нажал на нож. Я закрыл глаза и нажал на лезвием в горло умирающего Джим. Я закрыл глаза и ударил его ножом. Я не видел, но я чувствовала, как острый металлический мягко скользит вниз, ощущая тепло Исходя из раны, и только потом я взглянул на него. Мои руки были в крови, в ярко-красной крови, блестящей скользкой и теплой крови Лапса. На горло открыто, как вторая рота, разламывают беззвучный крик. Я поцеловала, что рот, лицо Mess кровь и белая пена, проникая глубоко в язык от ран и чувства жестким краем. Эта рота была бледной, деликатный чувственные губы - они заменили яркие теплой крови, металлический привкус, который я пользовался. Мой вкус крови не было, что это было нечто похожее на еду домой, к которым я привык и больше не отличает его как нечто особенное. Кровь Лапсуй напомнило мне о вине, пьянящий и злобный, с кипящими в ее наркотиками.
Я сидел рядом с ним, с моим дорогим Джим на полу, глядя, как кровь ила из его тела. И я хотел пить все, что кровь, лизать языком с белой шеей и ключицей с докладчиками, но я не мог - тошноты подкатил к горлу, и я боялся, что меня бросить прямо здесь. Я знал много крови нельзя пить, и заставил себя сдерживать, а не бросать поцелуй рану с острыми краями.
Джим был мертв, но его смерть не была похожа на то, что я ожидал увидеть. Это не была триумфом разложения или страх опустошения. Это как мир. Мира и свободы.
Я снова взял нож и перерезал ему одежду, потом мокрой тряпкой и промывают его тело. Шприц я бросил, вынул тонкую иглу из вены. Он появился передо мной голый, чистый и ароматный, как новорожденный ребенок. Правда, мой отпрыск, вместо одной роте было два года, но это не изуродовали Джим. Мой мальчик был прекрасным. Я хотел этого. Я хотел бы целиком. Я люблю этих черных кудрей живота, вялый член, его мягкие соски, малые vpadinku между ключиц, выступающими ребрами, мягкий, плоский живот. Я осыпал поцелуями его грудь, руки, бедра, я ласкал его языком и губами пенис и мошонку, пирсинг пальцами тазовых костей.