И если есть в кармане пачка сигарет, то я нокин он хевенс дорс
Робертy Россy
Отель «Эльзас»
Среда [28 февраля 1900 г.]
Дорогой мой Робби! Как же я мог писать тебе последние три месяца, если я с прошлого понедельника прикован к постели? Я очень болен, и врач экспериментирует надо мной, как только может. Мое горло – раскаленная топка, голова – кипящий котел, нервы – клубок ядовитых змей. В общем, мы с тобой два сапога пара.
Морис – помнишь его? – по доброте своей пришел утешить меня, и я сказал, что разделю с ним все мои лекарства, – большего гостеприимства я сейчас оказать не могу. Мы оба в ужасе от того, что подозрения Бози на твой счет вполне оправдались. В сочетании с твоим протестантским уклоном это делает тебя уникальным человеком (я произнес Морису это слово по буквам, чтобы он не спутал его с другим словом, часто встречающимся в протестантской Библии*)
Мы с Алеком обедали один раз в компании Бози, другой раз вдвоем. Он был очень мил и любезен и сообщил мне крайне огорчительные новости о тебе. Я вижу, ты, как и я, сделался неврастеником. Я пребываю в этом состоянии уже четыре месяца – до полудня лежу пластом, не могу написать даже короткого письма. Меня пытаются лечить мышьяком и стрихнином, но без особого успеха, поскольку я вдобавок ко всему отравился мидиями; суди сам, какую изнуряющую и трагическую жизнь мне приходится вести. Отравление мидиями – крайне неприятная штука: раздетый ты выглядишь как настоящий леопард. Умоляю, никогда не ешь мидий.
Как только поправлюсь, напишуу тебе подробное письмо; твоего письма с приглашением в Рим я так и не получил.
Премного благодарю за чек, но письмо твое воистину ужасно. С любовью, твой Оскар.
Спокойной ночи.
Отель «Эльзас»
Среда [28 февраля 1900 г.]
Дорогой мой Робби! Как же я мог писать тебе последние три месяца, если я с прошлого понедельника прикован к постели? Я очень болен, и врач экспериментирует надо мной, как только может. Мое горло – раскаленная топка, голова – кипящий котел, нервы – клубок ядовитых змей. В общем, мы с тобой два сапога пара.
Морис – помнишь его? – по доброте своей пришел утешить меня, и я сказал, что разделю с ним все мои лекарства, – большего гостеприимства я сейчас оказать не могу. Мы оба в ужасе от того, что подозрения Бози на твой счет вполне оправдались. В сочетании с твоим протестантским уклоном это делает тебя уникальным человеком (я произнес Морису это слово по буквам, чтобы он не спутал его с другим словом, часто встречающимся в протестантской Библии*)
Мы с Алеком обедали один раз в компании Бози, другой раз вдвоем. Он был очень мил и любезен и сообщил мне крайне огорчительные новости о тебе. Я вижу, ты, как и я, сделался неврастеником. Я пребываю в этом состоянии уже четыре месяца – до полудня лежу пластом, не могу написать даже короткого письма. Меня пытаются лечить мышьяком и стрихнином, но без особого успеха, поскольку я вдобавок ко всему отравился мидиями; суди сам, какую изнуряющую и трагическую жизнь мне приходится вести. Отравление мидиями – крайне неприятная штука: раздетый ты выглядишь как настоящий леопард. Умоляю, никогда не ешь мидий.
Как только поправлюсь, напишуу тебе подробное письмо; твоего письма с приглашением в Рим я так и не получил.
Премного благодарю за чек, но письмо твое воистину ужасно. С любовью, твой Оскар.
Спокойной ночи.